Галина Волкова - Не ходите, девки, замуж… или… ЛОШАДЬ БОЛЬШАЯ
– Спасибо огромное, что подвезли! Сколько я вам денег должна?
– Тебе лет-то сколько? – вдруг спросил он. – Семнадцать-то исполнилось?
– Мне? Да уже двадцать два… не похоже? – улыбнулась в ответ.
– Ты знаешь что… не садись больше так… В чужие машины… – задумчиво произнёс и добавил. – Ведь народ всякий бывает… Ты чего такая доверчивая, а? Знала бы, что у меня в мыслях было, когда приглашал, вовек бы не села!
– У вас? В мыслях? – иногда её неслыханная простота вызывала сомнения у собеседников в нормальности хозяйки. – Так… я же вам ничего плохого не желаю, значит, и вы мне тоже… Почему же я должна опасаться?
– Ох… ладно… иди уж, глупенькая… Надеюсь, что жизнь тебя не научит и никто вовек не обидит… А ежели что, так и передай: Гоша Кривой отыщет и все ноги на хрен переломает! Договорились?!
– Ага! – совсем расплылась в улыбках, а глазами растерянно указывая на отсутствие ручки в дверях.
Георгий перегнулся через пассажирку, на долю секунды прижав её к сиденью, и… выпустил из заточения.
– Спасибо! – выскочила наружу.
– Удачи! Береги себя! – прокричал вслед. – И запомни: Гоша Кривой!
«Ох, мамочки… конечно же, запомню теперь на всю оставшуюся жизнь! Вот только… С косым бы не спутать!» – нервно хихикала Васька, бегом припустив к подошедшей электричке.
Тот день у неё вообще случился невероятно позитивный и радостным, летала блаженным мотыльком, раздавая всем и каждому приветливые улыбки, с огромным желанием обнять весь белый свет! Настолько на душе её было светло и умиротворённо, словно подарок вдруг с утра получила, негаданный и ценный…
Перед сном, укладываясь в кроватку, Тусечка вдруг попросила сказку на ночь рассказать, да условие поставив перед этим, высказав личное пожелание:
– Мамочка, ты только сама придумай, ладно? – попросил ребёнок.
– Ладно, моя хорошая… я попробую… слушай… – согласилась Василиса и, немного поразмыслив, начала осторожно. – Жила была девочка… маленькая такая… хорошенькая… С большими глазками…
– С такими, как у меня?
– Да, солнышко… именно с такими – огромными и синими, как небо!
– А мама с папой были у этой девочки? – наивно поинтересовалась Туська.
– Были, конечно…
– А они её любили? Очень-очень сильно? Как ты меня?
– Думаю, что любили… ведь все родители любят своих детей, только они иногда сами не умеют сказать об этом…
– Мамочка, а разве это так не видно… ну… когда любят?! Может быть, у этой девочки глазки были не такие уж и большие, раз она не замечала?
– Я разве сказала, что она не замечала? Ну, наверное, ты права Тусечка… та девочка и правда не видела, что её любят… А ей очень сильно этого хотелось…
– Ей нужно было просто попросить об этом! Подойти и сказать – мамочка, полюби меня, пожалуйста… И всё! О-пля! – простота дочурки поражала своей мудростью. – И что там дальше было?
– А дальше… девочка та синеглазая не знала, как добиться внимания от своей мамы, ведь ты ей не успела об этом сказать!
– Ну да… – огорчилась Туська. – Не успела…
– И стала их дочка хулиганить… не слушаться родителей…
– И что?! Её по попе били?
– По попе? Ну да… бывало… часто… И вот пошла как-то та девочка в лес погулять и встретила волшебника… Старичок оказался добрым чародеем и пожалел бедного ребёнка…
– Он ей дал волшебную палочку?
– Нет… он дал ей чистый лист бумаги и фломастер, сказав: «Всё в твоих руках, как сама нарисуешь, так и сложится твоя жизнь!» И ещё добавил: «Если хочешь, чтобы тебя любили окружающие, научись любить сама и никого не обижать, помни, что вокруг тебя живут другие люди и я их тоже всех люблю… И у них тоже есть свои листочки и ручки… так что будь внимательна и не лезь со своими фломастером в чужие записи и рисунки… Уважай жизнь другого человека и помни, что она для меня не менее ценна, чем твоя!»
– Мамочка… – задумалась дочурка. – А мне Серёжка давал порисовать в своём альбоме!
– Ну раз он тебе позволил сам это сделать, то это же совсем другое дело!
– А-а-а-а… я поняла… нельзя без разрешения просто? И стараться не испортить чужой рисунок? Да?!
– Угу… умничка ты моя… – у Василисы внезапно на глазах выступили слёзы.
Прижав к груди девочку свою ненаглядную, уткнулась носом в волосики, вдыхая неповторимый запах детской кожи: «Никогда не буду бить своего ребёнка…» – ещё раз подтвердила ранее данный самой себе зарок.
– Я убежала! До завтра! – попрощавшись с заведующей, опрометью выскочила из кабинета, на бегу снимая белый халат.
– Вась! – закричала та вслед девушке. – Меня с утра завтра не будет! Пациентов моих прими, ладно?!
– Хорошоооооо! – уже из-за двери бросила в ответ.
Крыльцо оказалось залито ярким солнечным светом, заставляя резко зажмуриться и притормозить, чтобы ненароком не оступиться и не грохнуться со ступеней. Прошедший день оказался столь же радужным, как и предыдущий – Василисе хотелось жить и наслаждаться свободой, вдыхая полной грудью запахи стремительно пробуждающейся после зимней спячки природы. Пациентов в последние дни наблюдалось немного, что неудивительно – не время сельским жителям по больничкам просиживать, самая пора работ на дачах и огородах. Освободившись пораньше, девушка решила забрать Туську из садика сразу после дневного сна, ведь давно обещала погулять с дочкой по парку и покормить диких уточек в небольшом пруду. Вот и хлеба с собой заранее прихватила из дома.
Постояв на цементном крыльце ещё несколько блаженных минут, зажмурившись и подставив лицо солнцу, вдруг опомнилась и, подхватившись, резво поскакала на остановку, едва успев запрыгнуть в уже отъезжающий автобус.
– Передайте пожалуйста! – услышала приятный тенор.
Симпатичный молодой человек протягивал смятую купюру для оплаты проезда. «Да без проблем…» – подумала девушка и, молча взяв деньги, сунула их в окошко водителю.
– Спасибо, вы очень добры! – сверкнул белоснежной улыбкой парень, получив взамен билет на проезд.
– Угу… я такая…
– Быть может, мы поближе… – продолжить тот не успел.
– Не может! – нелюбезно отрезала Васька, что вышло как-то уж совсем резко.
И что вдруг на неё нашло-накатило? «Похоже, я и впрямь дикаркой стала…» – расстроилась девушка, чувствуя себя крайне неловко перед незнакомцем.
В это время автобус неспешно подкатил к станции, и тут Василиса охнула, с досадой обнаружив уже закрытый переезд и неспешно подкатывающуюся к перрону, оглушительным гудком оповестившую о своём прибытии электричку. «Это ведь последняя перед перерывом!» Следующая ожидалась не скоро. Не раздумывая ни секунды, рванула что было сил, вспомнив разом все свои выдающиеся школьные достижения по лёгкой атлетике! Рядом раздавался упорный топот ещё чьих-то ног и шумное дыхание в спину… Чудом успела заскочить в последний вагон и только тогда смогла разглядеть товарища по забегу; им оказался, как ни странно, незаслуженно обиженный ею молодой человек из автобуса. Он стоял прижавшись спиной к стене тамбура и часто дышал, не переставая пялиться на Ваську и сверкая бесенятами в карих глазах:
